Шелковый путь под давлением

О влиянии торговых противоречий между США и КНР на перспективы инициативы «Один пояс – один путь»

Проект «Один пояс – один путь» (ОПОП), фактически превращающийся в экономический базис китайской политики в Евразии, сталкивается с масштабным вызовом со стороны политики Вашингтона. Вашингтон, в свою очередь, реализует собственный проект переформатирования глобальной экономики для вывода США на новый технологический, производственный и экспортный уровень. По целому ряду параметров стратегии КНР и США находятся в фундаментальном противоречии, что уже находит свое отражение в виде обострения торговых и политических отношений между странами. Данная ситуация создает довольно серьезные вызовы для полноценной реализации ОПОП.

Сопряженность ОПОП и китайского экспорта в США

Чтобы понять масштаб происходящего в отношениях между Китаем и США, достаточно взглянуть на их двусторонний товарооборот. По итогам 2017 года, объем торговли между странами составил почти 635,5 млрд. долларов. Китай поставил в США товаров на 505,5 млрд., а импортировал американских товаров на 130 млрд. Положительное сальдо Пекина составило более 375 млрд. долларов. Огромные деньги, которые КНР регулярно получает от экспорта в США и на другие рынки, она затем разными путями инвестирует в национальную промышленность, сектор услуг, потребительский рынок, науку, что выводит их с каждым годом на более высокий количественный и качественный уровень.

Для Пекина свободный доступ на американский рынок является важнейшей составляющей его развития. Многие отрасли китайской промышленности и большое количество компаний имеют высокую зависимость от рынка США. И, как бы парадоксально это не выглядело на первый взгляд, но и инициатива ОПОП также во многом пересекается с фактором китайского экспорта в США и даже зависит от него. Это пересечение основывается на том факте, что Пекин рассматривает ОПОП и экспорт в США как элементы единой стратегии по развитию своего экономического, технологического и социального потенциала. Взаимное пересечение данных элементов можно проследить как минимум в двух сферах.

Первая – это средний класс, который является становым хребтом китайского экономического чуда. Не вызывает сомнения, что само появление в конце XX и в первых двух десятилетиях XXI века такого феномена, как торгово-экономическая Chimerica (China + America), сыграло огромную роль в развитии среднего класса в Китае. Развитие ориентированных на экспорт, в том числе и на американский рынок, производств в восточных приморских районах Китая привело к росту доходов населения и формированию обширных социальных страт, который можно отнести к mass middle class.

Пекин гордится тем, что ему удалось создать крупнейший в мире средний класс, численность которого превышает 400 млн. человек при общем населении в 1,4 млрд. чел. В средний класс китайское Национальное бюро по статистике включает граждан, чьи доходы после уплаты налогов находились на уровне 4,009 долл. в 2017 году. В трех крупнейших городских агломерациях восточного Китая – Пекине, Шанхае и Гонконге – ВВП по паритету покупательной способности на душу населения уже достиг уровня Тайваня и Южной Кореи, а жизненные стандарты многих пекинских и шанхайских семей стали сопоставимы со стандартами состоятельных слоев общества США.

Вполне естественно, что китайское руководство не намерено на этом останавливаться и будет продолжать расширять среду среднего класса, учитывая долгосрочные планы по превращению в «полностью развитую и передовую страну» к столетию образования КНР в 2049 году. По некоторым данным, ставится цель увеличить численность среднего класса до 780 млн. чел. к середине 2020-х гг.

Инициатива ОПОП также должна, по сути, стать дополнительным стимулом для развития китайского среднего класса. Посредством продвижения различных масштабных инфраструктурных проектов в Евразии, оцениваемых в 5 трлн. долларов, Пекин планирует увеличить число заказов для китайской промышленности, что в свою очередь будет стимулировать создание новых рабочих мест, повышать доходы населения и ускорять процесс урбанизации. По расчетам MacKinsey & Company, к 2030 г. в городах КНР будет проживать до 1 млрд. чел., что создаст предпосылки для усиления среднего класса.

Второй сферой, где пересекаются проект ОПОП и связь экономики КНР с рынком США и американскими инвестициями, является китайский производственный сектор. В период 1990-2017 гг. компании из США вложили в китайскую экономику прямых инвестиций (ПИИ) на сумму в 256,49 млрд. долл. Если исходить из типов инвестиций, то 224,82 млрд. долларов составили стратегические инвестиции и 31,67 млрд. – финансовые. Американские инвесторы направили 173,91 млрд. долларов на приобретение контрольных пакетов акций китайских компаний и 82,58 млрд. – на покупку миноритарных долей. Примечательно, что львиную долю инвестиций (181,96 млрд.) американские компании вложили во вновь создаваемые проекты (Greenfield projects). Практически все ведущие американские корпорации основали свои предприятия в Китае.

ОПОП, делая ставку на строительство железных и автомобильных дорог, портов, дамб, электростанций по всей Евразии, также призван придать дополнительный импульс росту китайского производственного сектора. Помимо этого, перед ним ставятся такие цели, как способствование процессу вывода страны в лидеры формирующегося нового технологического уклада и создание китаецентричной технологической зоны в Евразии.

Таким образом, связь между ОПОП и доступом КНР к американскому рынку и инвестициям достаточно очевидна, и наибольшей эффект от нее Пекин сможет получить в случае, если ему удастся поддержать работу двух составляющих этой связи в режиме синергии.

От стимула роста к компенсации последствий

КНР создала в последние десятилетия очень сложную система функционирования государства с прицелом на перманентный прогресс. Эта система включает в себя многочисленные экономические, политические, социальные, информационные, идеологические и образовательные компоненты, частью которых также является и инициатива ОПОП. Как известно, все сложное одновременно является и довольно хрупким. Учитывая это, Пекину для обеспечения бесперебойной работы созданной им системы и прогресса ее количественных и качественных сторон необходимо всегда максимально снижать риски для функционирования всех ее ключевых компонентов. Именно этой задачей во многом и объяснялась осторожность китайской внешней политики прежних лет, которая следовала максиме Мао Цзэдуна «Умная обезьяна сидит на вершине холма и наблюдает, как в долине дерутся два тигра». Ранее Пекину прекрасно удавалось следовать этому принципу, но теперь, похоже, условия меняются и обезьяне придется слезть с холма и самой стать тигром.

Дело в том, что когда появилась инициатива ОПОП в 2013 году, политические и торгово-экономические отношения США и Пекина были на довольно хорошем рабочем уровне. Да, звучала критика со стороны США о росте дефицита в торговле с КНР и обвинения в адрес китайских финансовых властей в проведении политики слабого юаня, но до торговой войны дело не доходило. Китай также не рассматривал США как своего экономического и геополитического противника. Индикатором отношения Пекина к Вашингтону можно считать рост китайских инвестиций в американскую экономику и покупку американских ценных бумаг. В период 1990-2017 гг. Китай вложил ПИИ в экономику США на 139,81 млрд. долларов. При этом наиболее быстрый рост ПИИ начался с 2010 г., когда впервые была преодолена планка в 1 млрд. долларов – с 703 млн. долл. в 2009 г. сразу до 4,57 млрд. В последующие годы рост продолжился, пока не достиг пика в 46,49 млрд. долл. в 2016 г. В том же году общая стоимость американских ценных бумаг, приобретенных Пекином, превысила 1 трлн. долл.

Нельзя сказать, что на момент разработки проекта ОПОП Пекин не руководствовался соображениями геополитического характера. В долгосрочной перспективе ОПОП должен был стать инструментом для создания континентальной системы железных и автомобильных дорог, нефте- и газопроводов, призванных снизить риски для китайских экспортных и импортных потоков, проходивших по морским коммуникациям, на случай военного обострения с США. Однако, в 2013 году мало кто верил, что это произойдет в обозримом будущем, и поэтому экономический аспект в ОПОП был преобладающим.

Избрание Дональда Трампа президентом США спутало Пекину все карты в безупречно разыгрываемой им геоэкономической и геополитической партии. С момента прихода Трампа в Белый дом американское экономическое давление на КНР стало последовательно возрастать. Были введены три пакета пошлин, из которых последний был принят в сентябре 2018 г. Пошлины в 10% были наложены на китайские товары на сумму 200 млрд. долларов. Д. Трамп также предупредил Китай, что если он пойдет на ответные меры, то получит пошлины еще на 267 млрд. долларов.

В течение 2018 года к экономическому давлению стало добавляться политическое и военное измерение. Сегодня со стороны ведущих американских политиков все чаще звучат жесткие заявления в адрес Пекина, дающие основание журналистам и аналитикам интерпретировать их как предвестие «холодной войны» между державами. Китай, естественно, пытается реагировать в экономической сфере, вводя ответные заградительные меры для американских товаров. Реакция идет и в военной сфере, где знаковым событием стал инцидент в Южно-Китайском море, когда эскадренный миноносец ВМС КНР «Луян» в конце сентября 2018 г. вынудил эсминец ВМС США «Декатур» покинуть воды островов Спратли (китайские Наньша), пойдя с ним на «небезопасное» сближение.

Политика Трампа приводит к разбалансированию безупречно работавшей китайской машины и, в том числе, создает предпосылки для постепенного изменения первоначального смысла, который закладывался Пекином в ОПОП. Из-за обостряющейся торговой войны ОПОП может превратиться из стимула для дальнейшего развития китайской экономики в механизм, выполняющий компенсационную функцию, что совершенно меняет изначальную суть ОПОП.

Причина этого заключается в том, что политика Белого дома создает угрозу сокращения китайского экспорта на рынок США, в результате чего промышленность КНР будет работать на склад и тем самым может столкнуться с угрозой кризиса перепроизводства. Чтобы этого не произошло, Китаю необходимы будут новые рынки сбыта, которые бы компенсировали выпадающие объемы экспорта в США и позволили бы загрузить заказами промышленность. Одним из инструментов, с помощью которого проблема компенсации может быть решена, безусловно, станет ОПОП. Поэтому по мере обострения американо-китайского кризиса можно будет ожидать активизации китайской политики в отношении евразийских стран, входящих в ОПОП.

Нужно отметить, что Китай в новых условиях просто не может себе позволить потерпеть неудачу в продвижении ОПОП, так как ставки в геополитической и экономической конкуренции с США, а также последствия для его внутренней стабильности становятся весьма велики, хотя некоторые китайские эксперты и официальные лица продолжают сохранять оптимизм. Лу Дживей, бывший министр финансов КНР и в настоящее время председатель Национального фонда социальной безопасности считает, что не стоит поддаваться панике, поскольку торговая война причинит ущерб и самим США. По его словам, «даже если США и захотят создать новые цепочки поставок в какой-нибудь третьей стране, то это займет время», и еще не ясно «готовы ли США в этой связи терпеть ущерб в течение 3 или даже 5 лет?».

Тем не менее, в экспертной среде все же преобладают довольно пессимистичные оценки, и в этой связи следует указать на ряд возможных последствий для Китая от неудачи с продвижением ОПОП.

Прежде всего, неудача в применении ОПОП как инструмента компенсации может внести свой вклад в общее усиление угрозы замедления экономического роста в КНР из-за торговой войны с США. По различным оценкам, новые американские тарифы приведут к замедлению роста ВВП Китая на 0,3-0,55 процентных пункта, и это не принимая во внимание результаты усилий США по затруднению или даже блокированию доступа китайским товарам на перспективные для американских производителей рынки, что, безусловно, будет все чаще иметь место в будущем. Это уже происходит, что видно по просочившимся в прессу деталям нового соглашения USMCA между Мексикой, Канадой и США вместо действовавшего с 1994 года НАФТА, которое должно быть заключено в ноябре 2018 г. В частности, ранее действовавшие требования НАФТА о том, чтобы не менее 62,5% каждого автомобиля производилась в странах Северной Америки для применения к нему нулевых ставок тарифа, теперь будут повышены до 75%. Данное повышение ставит перед собой цель перекрыть возможность поставки дешевых комплектующих, в первую очередь, из Китая.

Американские тарифы также могут привести к тому, что многие иностранные компании, ориентированные на экспорт в США, решатся на вывод своих производств из КНР по причине возросших затрат. Кризис с рынками сбыта приведет к закрытию многих местных производств и компаний. Далее, прямым следствием всего этого может стать сокращение количества рабочих мест (удар по среднему классу) и доходов бюджета, компенсировать которые правительство будет в том числе и за счет повышения налогов. Этот процесс уже начался, и некоторые эксперты считают, что Китай сегодня переходит на «Big government model», которая характеризуется масштабным вмешательством государства в свободный бизнес, в том числе и посредством агрессивной налоговой политики, в отличие от политики Трампа, реализующего модель «Small government».

В Китае в сентябре 2018 г. был принят новый закон об электронной коммерции, создающий условия для взимания налогов и наложения административных требований на онлайн-магазины. Этот закон был оценен как сужающий пространство для свободной коммерции, поскольку многие китайцы вовлечены в онлайн-торговлю по причине отсутствия бюрократических препон и высоких налогов, которые имеют место в «реальной экономике». Довольно отрицательно было встречено и решение о передаче сбора обязательных взносов на социальное обеспечение от бюро социальной защиты налоговым органам, так как ожидается, что это приведет к резкому росту расходов предпринимателей и нанесет удар по малому бизнесу. Эксперты отмечают, что все эти решения приняты в то время, когда китайские частные предприниматели пытаются приспособить свой бизнес к замедлению в экономике и снижению покупательной активности потребителей.

С внешнеэкономической точки зрения, если замедление роста в КНР примет долгосрочный характер, то это может сказаться на снижении объемов импорта сырьевых товаров, что отразится на позициях китайского рынка как ведущего мирового импортера сырья и приведет к замедлению роста во многих развивающихся экономиках, а также негативно скажется на политическом влиянии КНР в мире, поскольку экономическая мощь по ряду параметров напрямую определяет и глобальное политическое влияние.

Заключение

Рассмотренный в статье сценарий изменения целей и задач ОПОП под влиянием ужесточающейся политики Д. Трампа в отношении китайского импорта представляет собой один из череды вызовов для этого проекта. В то же время не меньший вызов для будущего ОПОП может представлять и другой сценарий со входом экономики США в затяжной кризис, о вероятности которого все чаще говорят экономисты. По оценкам JPMorgan Chase & Co, вероятность рецессии в экономике США в 2019 г. составляет 28%, в ближайшие два года – более 60%, в течение трех следующих лет – более 80%. Масштабы возможной рецессии, конечно, пока сложно оценить, но то, что она окажет влияние на китайский экспорт, а через него на ОПОП, можно говорить достаточно уверенно. Предыдущий кризис 2008-2009 гг. привел к снижению стоимости американских компаний в среднем на 40% в течение года. В свою очередь китайский экспорт в США снизился с 337,7 млрд. долл. в 2008 г. до 296,3 млрд. в 2009 г. Третьим возможным сценарием может стать наложение рецессии США на продолжение курса Белого дома по ужесточению экономической политики в отношении Китая. При всех трех сценариях суть ОПОП в любом случае будет меняться со стимулирующей на компенсационную.

Возможное приобретение ОПОП компенсационной функции поставит перед странами Евразии, включая страны Центральной Азии, несколько важнейших вопросов, касающихся их способности потребить дополнительные китайские товары, влияния возросшего китайского экспорта на внутреннего производителя, и методов, которые Пекин будет применять для продвижения своей продукции и услуг. На фоне недавних проблем с продвижением проектов ОПОП в Малайзии и Пакистане также будет важно просчитать возможные коррективы, которые может внести Пекин в свою инфраструктурную политику в Евразии.

Рустам Махмудов

Экономическое обозрение №10 (226) 2018