В октябре 2019 года Министерство экономики и промышленности Узбекистана обнародовало проект «Концепции комплексного социально-экономического развития республики до 2030 года», в который включены планы «заключения соглашения о свободной торговле с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС)» к 2021 году и «оценки возможности вступления в ЕАЭС и ВТО» к 2025 году. В марте 2020 года правительство Узбекистана одобрило предложение стать государством-наблюдателем при ЕАЭС.
В качестве следующих шагов это предложение должно быть рассмотрено узбекским парламентом, затем президентом Узбекистана, а затем оно должно быть направлено на рассмотрение Высшим Евразийским экономическим советом. В настоящее время единственным другим государством-наблюдателем в ЕАЭС является Республика Молдова.
Обе стороны — Узбекистан и страны-участницы ЕАЭС — намерены использовать формат наблюдателя для дальнейшего изучения всех возможных вызовов и преимуществ потенциального вступления страны в Евразийский экономический союз.
Хотя в настоящее время проводятся исследования для изучения возможного воздействия на торговлю товарами от вступления Узбекистана в ЕАЭС, цель данной статьи — оценить вероятные эффекты торговли и благосостояния от такого шага в секторе услуг. В качестве тематического исследования автор рассмотрит потенциальное влияние на финансовые услуги от участия Ташкента в общем финансовом рынке ЕАЭС, что предполагает принятие на себя всех обязательств по предоставлению национального режима кредитовым организациями из всех других государств-членов ЕАЭС.
Выбор данного вопроса для исследования обусловлен тем, что в частных экспертных интервью профильные специалисты неоднократно высказывали автору мнение, что при вступлении в ЕАЭС можно ожидать экспансию казахстанских и российских банков на узбекский банковский рынок.
Несмотря на либеральные реформы, начатые президентом Мирзиеевым в 2017 году во всех секторах экономики, банковский сектор страны все еще довольно закрыт для конкуренции — как внешней, так и внутренней.
Согласно недавнему отчету Всемирного банка, на пять доминирующих государственных банков приходится 85 процентов общесистемных активов и 89 процентов совокупных кредитов. Примечательно, что к началу 2020 года было всего пять банков с иностранным капиталом, но единственным истинно иностранным кредитором, который вошел в Узбекистан с начала программы реформ Мирзиёева, является казахстанский Халык Банк.
Автор определил участие республики в общем финансовом рынке ЕАЭС в качестве двух сценарий: первый был определен как 20-процентное взаимное снижение нетарифных барьеров (НТБ) в банковском секторе, второй — как более глубокое 50-процентный взаимное сокращение НТБ.
Для моделирования в этой статье автор использовал следующие исходные данные: 1. Двусторонние данные по торговле финансовыми услугами за 2012 год по четырем сторонам (ЕАЭС, Узбекистан, США и «остальной мир»), взятые из баз данных OECD Statistics и UN Comtrade с использованием классификации EBOPS 2002 («финансовые услуги»). Для двусторонних торговых потоков предпочтение было отдано импорту. 2. Адвалорные эквиваленты нетарифных мер (AVEs of NTMs) в коммерческом банковском обслуживании для ЕАЭС, США (21 процент) и остального мира (~ 40 процентов) были взяты из базы данных OECD STRI на 2018 год. Оценки AVE’s of NTMs в коммерческом банковском деле для Узбекистана и для «не-российских» государств-членов ЕАЭС, перечисленные в текущей научной литературе, нереаллистично низки — обычно от 5 до 20 процентов. В этой связи, автор решил использовать российский индекс ограничения торговли услугами (STRI) на уровне 35 процентов с 2018 года в качестве общего AVE of NTM для всего ЕАЭС в этом секторе.
В 2018 году на долю Российской Федерации приходилось ~ 86 процентов от общего объема импорта услуг из вне ЕАЭС. AVEs of NTMs между госдударствами-членами ЕАЭС были приняты равными нулю. AVEs of NTMs в коммерческом банковском деле для Узбекистана были оценены автором в ~ 50 процентов в соответствии с методологией количественного определения (Gootiiz 2012) с учетом реформ и относительного протекционизма в банковском секторе страны. 3. Эластичность импорта, взятая из (Ghodsi et al. 2016). Эластичность экспортного предложения (1.5) и замещения (5) была принята как постоянная во всех секторах и регионах.
Вступление Узбекистана в ЕАЭС и участие в общем финансовом рынке Союза, определяемые как взаимное сокращение НТБ на 20 процентов, увеличит общий объем узбекского экспорта финансовых услуг в Евразийский экономический союз на 22 процента (0,5 млн. Долларов США) и увеличит евразийский экспорт в Узбекистан финансовых услуг на 30 процентов (2 млн. долларов США). Валовой эффект благосостояния (излишек производителя + излишек потребителя) составит 0,8 млн долларов США для Республики Узбекистан и 0,4 млн долларов США для ЕАЭС. Более глубокая интеграция в общий финансовый рынок Союза, определяемая как взаимное сокращение НТБ на 50 процентов, увеличит экспорт финансовых услуг Узбекистана на евразийский рынок на 54 процента (1,3 млн. Долларов США) и увеличит экспорт финансовых услуг Евразии в Узбекистан на 74 процента (5,1 млн. долларов США). Общий эффект от более глубокой интеграции составит 2 млн долларов США для Республики Узбекистан и 1 млн долларов США для стран-участниц ЕАЭС. В обоих случаях ни узбекские, ни евразийские банки не понесут убытков от взаимного открытия своих рынков.
Юрий Кофнер, приглашенный научный сотрудник
Сколковского института исследований развивающихся рынков,
главный редактор аналитического портала «Евразийские Исследования».
Мюнхен, 17 марта 2020 г.
*Публикация отражает личные взгляды автора и может не отражать официальную позицию информационно-аналитического портала review.uz
Оставить комментарий