Евразийская газовая платформа

Заметным событием в рамках евразийской газовой игры стало возобновление «Газпромом» закупок природного газа у Туркменистана. В период с апреля по конец июня 2019 года концерн импортировал 1,2 млрд. кубических метров туркменского газа. В это же время шли переговоры о долгосрочных закупках, которые завершились в начале июля заключением 5-летнего контракта. Согласно достигнутым договоренностям, Туркменистан будет продавать российской компании до 5,5 млрд. куб. метров газа в год в период до 2024 года.

Возобновление закупок туркменского газа сразу же подняло в экспертном сообществе вопрос о причинах, побудивших «Газпром» и Москву пойти на «размораживание» прерванного в 2016 году энергетического сотрудничества с Ашхабадом. Среди озвученных российскими экспертами предположений можно выделить следующие:

- контракт носит исключительно гуманитарный характер и призван оказать помощь Ашхабаду, который испытывает экономические сложности из-за необходимости погашать ранее взятые у Пекина кредиты на освоение своих газовых месторождений;

- России газ из Туркменистана нужен для газоснабжения ее южных регионов, т.к. он будет обходиться дешевле, чем поставки из географически более отдаленного Ямало-Ненецкого автономного округа;

- контракт обусловлен необходимостью получить доступ к перспективным проектам по добыче туркменского газа и наладить экспорт российского оборудования;

- Россия спешит снова стать импортером газа из Туркменистана на фоне возможной новой волны активизации Ирана и Китая вокруг вопроса закупок и строительства новых маршрутов поставок туркменского газа.

Указанные экспертами намерения Москвы в отношении туркменского газа, безусловно, могут иметь место, однако, на наш взгляд, подписанный контракт между Ашхабадом и «Газпромом» можно рассматривать и более широко, как ход Кремля в Большой евразийской газовой игре.

Как представляется, подходить к оценке заключенного контракта нужно не столько с точки зрения его законтрактованного объема, а учитывая стратегические аспекты сделки. Туркменистан, обладающий огромными запасами газа (более 20 трлн. кубометров, 4-е место в мире), даже несмотря на допущенные ранее ошибки, приведшие к прекращению поставок в Россию и Иран, а также попаданию в долговую зависимость от Китая, при повышении гибкости своей энергетической дипломатии все еще может отыграть назад по ряду позиций. При определенных условиях Ашхабад даже может корректировать и менять расклады сил во многих энергетических схемах и балансах.

Безусловно, Москва понимает важность туркменского фактора, и поэтому не исключено, что, учитывая нынешние тренды в мировой энергетике и геополитике, она решила, что пора создать возможности для зондирования и запуска схем с туркменским газом. Теоретически эти схемы могут выстраиваться вокруг группы трендов, генерируемых рынками Китая и ЕС.

Китай интегрируется в «Евразийскую газовую платформу»

Контракт между «Газпромом» и Ашхабадом можно рассматривать как ход Москвы, который открывает возможности в партии, разыгрываемой сегодня вокруг газового рынка Китая – страны, выступающей одним из ключевых драйверов мировых поставок газа и инвестиций в проекты по добыче этого углеводородного сырья и строительства заводов по производству СПГ.

Как известно, Пекин поставил перед собой цель увеличить долю природного газа в энергобалансе страны до 10% к 2020 году с нынешних 7%. Чтобы приблизиться к этому, страна должна будет постоянно наращивать объемы потребление газа. По итогам 2018 года потребление этого вида углеводородного сырья достигло 280 млрд. кубометров. К 2023 году оно должно вырасти, по оценкам Международного энергетического агентства, до 376 млрд. кубометров.

Удовлетворить растущие аппетиты Пекин может за счет трех источников. Первые два – это внутренняя добыча традиционного и сланцевого газа. По итогам 2018 года китайскими компаниями был добыт 161 млрд. кубических метров (+9%). Однако при этом общее потребление газа в стране за этот же период времени выросло на 18%, или на 45 млрд. кубометров, т.е. в два раза больше. По китайским прогнозам, в 2019 году потребление должно вырасти еще как минимум на 14%, или на 30-40 млрд. кубов.

Большие надежды на покрытие растущих потребностей Пекин возлагал на свои месторождения сланцевого газа. Однако они пока не оправдывают ожиданий. Ведущие китайские компании Sinopec и CNPC на двоих смогли поставить на внутренний рынок в прошлом году всего 10 млрд. куб. м сланцевого газа. Естественно, что этого явно недостаточно для того, чтобы сланцевые месторождения превратились во второй полноценный источник обеспечения газовой независимости КНР. Похоже, что иностранные компании уже начали терять веру в перспективность китайского сланцевого газа. С рынка ушли Shell, ExxonMobil, ConocoPhillips, Eni и British Petroleum.

Таким образом, вряд ли можно будет ожидать, что в обозримой перспективе КНР сможет за счет своих месторождений удовлетворить растущий спрос и повторить успех американской сланцевой революции, при том, что ее собственные запасы сланцевого газа почти в два раза превосходят американские (31,6 трлн. кубометров). И хотя китайские специалисты заявляют, что ими уже разработаны технологии добычи, которые учитывают геологические особенности сланцевых структур в КНР, но они пока находятся лишь в стадии испытаний. В этой связи у Пекина не остается иного выхода, кроме как сделать ставку на наращивание импорта, который растет очень быстрыми темпами – на 21% в 2016 году, на 27% в 2017 году и на 32% в 2018 году.

По итогам 2018 года в физическом измерении импорт вырос сразу на 30 млрд. кубометров, из которых на СПГ пришлось 22 млрд. кубометров (+40%), а на трубопроводный газ – 8 млрд. (+20%). Общий же объем импорта газа составил 125 млрд. куб. метров. СПГ здесь также остается лидером – 60% в структуре газового импорта КНР. Остальные 40% пришлись на трубопроводный газ, в структуре импорта которого важнейшие позиции заняли Туркменистан, Узбекистан, Казахстан и Мьянма.

Туркменистан за последние 10 лет по трем ниткам газопровода «Туркменистан– Китай» поставил на китайский рынок почти 240 млрд. кубометров. В 2019 году ожидается поставка еще 35 млрд. куб. м, а всего Китай застолбил за собой ежегодные объемы поставок туркменского газа до 65 млрд. кубов. Узбекистан поставил 8 млрд. куб. метров в КНР в 2018 г. Казахстан экспортирует 5 млрд. с перспективой выхода на 10 млрд. кубов. На Мьянму в среднем приходится 3 млрд. кубометров в год.

До недавнего времени Китай выстраивал грамотную стратегию по диверсификации источников поставок, импортируя СПГ из Австралии, Катара, Малайзии, Индонезии, для приема которого были построены 19 терминалов. Также была создана сеть газопроводов из Центральной Азии и Мьянмы. В долгосрочной перспективе этот курс должен был быть продолжен с основным фокусом на импорт СПГ, в первую очередь из США, которые в 2017 году с показателем около 3,6 млн. тонн вышли на второе место после Австралии (4,8 млн. тонн), оттеснив на третье место Катар (2,7 млн. т) среди крупнейших поставщиков сжиженного газа в КНР. Для приема дополнительных объемов СПГ планировалось увеличить количество терминалов до 34 с наращиванием их мощности в 4 раза. Однако начатая Д. Трампом торговая война, если и не спутала полностью карты Китаю, то заставила его внести существенные коррективы в его долгосрочную газовую стратегию.

Прежде всего, чтобы дать достойный ответ Белому дому на повышение им тарифов на китайский импорт, Пекин был вынужден повысить до 10%, а затем 25% пошлины на импорт американского СПГ, что фактически делает его неконкурентоспособным на китайском рынке. В октябре 2018 г. импорт американского СПГ был вообще прекращен.

Неспособность двух стран достичь нового полноформатного торгового соглашения и периодически вспыхивающие точки напряженности в отношениях, такие как недавнее одобрение Вашингтоном сделки с Тайванем на поставку оружия и последовавшие угрозы Пекина о введении санкций против ряда американских оружейных компаний, ставят китайских стратегов перед необходимостью выработки новых моделей, которые бы минимизировали возможности США давить на КНР. Такие модели создаются и в сфере импорта природного газа, одну из которых российские эксперты уже назвали интеграцией Пекина в «Евразийскую газовую платформу». Нужно сказать, что именно эта модель открывает для России новые возможности в газовой игре, в том числе и на туркменском и шире – центральноазиатском направлении.

Если посмотреть на карту Евразии, то есть только две страны, ресурсы которых позволяют им поставлять большие объемы трубопроводного газа в Китай – это сама Россия и Туркменистан. РФ в конце 2019 года введет в эксплуатацию газопровод «Сила Сибири» первоначальной мощностью 38 млрд. куб. м в год, став тем самым ведущим игроком в сфере поставок трубопроводного газа в КНР. В связи с напряженностью в отношениях США китайская сторона недавно обратилась к Москве с просьбой об увеличении поставок еще на 6 млрд. кубометров. Российские эксперты считают, что, скорее всего, этим дело не ограничиться и Китай будет искать возможности для дальнейшего увеличения трубопроводных поставок. По оценкам главы «Газпрома» Алексея Миллера, к 2035 году ниша поставок трубопроводного газа в Китай будет составлять 180-290 млрд. кубометров в год, из которых 80-110 млрд. кубометров придется на российский трубопроводный газ. Скорее всего, наращивание поставок из РФ будет достигнуто за счет газопровода «Алтай», соглашение между «Газпромом» и CNPC о строительстве которого было подписано еще в 2015 г., но стороны пока так и не сошлись в вопросе цены за газ.

Россия и Туркменистан среди всех крупных поставщиков могут поставлять и самый дешевый газ в КНР. По оценке Джеймса Хендерсона из Оксфордского института энергетических исследований, при цене нефти Brent в 75 долларов за баррель газ «Силы Сибири» может стоить на границе с Китаем около 270 долларов за 1 тыс. кубометров, а в Пекине – 305 долл. В свою очередь туркменский газ с доставкой до Пекина — около 327 долларов. Для сравнения: цена СПГ из Катара по долгосрочным контрактам – 365 долл., а газ из Мьянмы – 400 долл.

Принимая во внимание фактор запасов газа и цены, для России возобновление сотрудничества с Туркменистаном сквозь призму китайского рынка и модели интеграции Пекина в «Евразийскую газовую платформу» открывает как минимум две возможности сотрудничества. Первая – это возможность получения доступа к туркменским проектам по разработке природного газа для последующей поставки на китайский рынок. Вторая возможность – создание стратегической российско-туркменской связки, которая бы позволила сторонам определять правила игры на газовом рынке внутренней Евразии. Нечто подобное Москва уже создала с Саудовской Аравией, что позволяет им определять ситуацию с ценами на мировом нефтяном рынке.

В данном случае основной вопрос заключается в том, будет ли это интересно Ашхабаду, конечно, при условии, что Москва пойдет на реализацию обозначенных нами возможностей. Есть как минимум три причины, которые могут подтолкнуть Туркменистан к более тесному сотрудничеству с Россией – необходимость дополнительных иностранных инвестиций в сектор добычи газа, стремление увеличить доходы на фоне сохраняющихся экономических проблем и желание снизить свою зависимость от КНР в газовом вопросе. В то же время есть одна причина, в силу которой Ашхабад может быть против, – это опасение, что сотрудничество с РФ может из коммерческой плоскости перерасти в политическую, а Ашхабад, как известно, избегает любых схем, которые могли бы нанести ущерб его политике «нейтралитета».

Со своей стороны Россия обладает одним существенным аргументом, своего рода бонусом, который она может предоставить Туркменистану, чтобы подвигнуть его к более тесному сотрудничеству в газовой сфере. Речь идет о предоставлении туркменскому газу более широкого доступа на российский внутренний рынок, а также на рынки ЕС и Украины, где также продолжается сложная игра россиян с американцами и сторонниками геополитики Трансатлантического доминирования.

Европа может последовать китайскому примеру

Россия, как известно, в прошлые годы эффективно блокировала стремление Европейского Союза, США и самого Туркменистана в постройке Транскаспийского газопровода как части Южного газового коридора. Причина была проста – геополитика. Западные стратеги никогда не скрывали, что хотели бы создать маршруты поставок каспийских углеводородов в обход России. Москву это не могло устраивать, поскольку она считала, что вслед за сокращением ее экономического присутствия в регионе последует и снижение политического влияния. В результате Туркменистан так и не смог напрямую выйти на европейский газовый рынок.

Также после 2006 года Ашхабад лишился возможности прямых поставок на рынок Украины, который был крупнейшим потребителем туркменского газа по причине истечения срока соглашения от 2001 года, заключенного вторым президентом Украины Леонидом Кучмой. Украинские власти неоднократно пытались договориться о возобновлении прямых поставок с Туркменистаном, но без разрешения на транзит от «Газпрома» по его ГТС все они оказывались бессмысленными.

Между тем, нынешняя конкурентная борьба за газовый рынок Европейского Союза и начавшийся сдвиг в политической ситуации на Украине создают предпосылки, хотя пока еще больше теоретического плана, для запуска российско-туркменского сотрудничества на этих двух направлениях.

Сегодня на рынке ЕС главная задача России состоит в том, чтобы не только удержать свою долю на нем на фоне давления со стороны конкурентов, но и по возможности увеличить ее. Чтобы решить данную задачу, «Газпрому» придется постоянно наращивать объемы поставок и одновременно держать цену на свой газ более низкой, по сравнению с конкурентами. Пока российскому концерну это удается. По итогам 2018 года он поставил в ЕС и Турцию 201,8 млрд. куб. м газа, несмотря на мягкую зиму (178,3 млрд. кубов в 2016 г.), тем самым увеличив свою на этом рынке с 34,2 до 36,7% от уровня потребления региона. Средняя цена газа компании, поставленного на экспорт в 2018 году, составила 245,5 долларов за 1 тыс. куб. метров.

Предпосылки для дальнейшего наращивания поставок на рынок ЕС «Газпромом» и другими поставщиками создают три тренда. Прежде всего, страны ЕС продолжают наращивать потребление «голубого топлива». Прогнозируется, что к 2025 году оно достигнет 500 млрд. кубометров в год. Одновременно продолжит снижаться собственная добыча в ЕС. Только в течение 2017 года она упала на 3% при росте импорта на 10%. В дополнение к этому страны ЕС продолжат курс на снижение вредных выбросов и здесь главная роль будет принадлежать Германии, которая планирует полностью отказаться от угля при генерации электроэнергии и перейти на возобновляемые источники энергии и природный газ. Предполагается, что к 2022 году Берлин остановит примерно 1/3 из сотни угольных электростанций, покрывающих сейчас 30% энергопотребления страны. Это, в свою очередь, приведет к удвоению потребностей Германии в природном газе в электроэнергетике, на который сейчас приходится менее 13%.

Три указанных тренда в рамках ЕС в итоге должны привести к росту импорта газа, который, по прогнозу Международного энергетического агентства, увеличится с 360 млрд. куб. м в 2017 г. до 409 млрд. к середине 2020-х гг. Естественно, что за право покрыть дополнительные объемы импорта развернется нешуточная борьба, и она уже ведется между США и Россией, остроту которой наглядно показывает ситуация вокруг газопровода «Северный поток-2».

Между тем, главный вопрос, который в этой связи возникает, хватит ли у России наличных ресурсов для постоянного наращивания поставок в ЕС в ближайшие 20 лет при планах выйти на первое место среди поставщиков газа в Китай, а также хватит ли у «Газпрома» трубопроводных мощностей для обеспечения растущих объемов поставок в ЕС. Именно в пространстве этого вопроса актуализируются сразу три проблемы – газовые возможности Туркменистана, возобновление реализации проекта «Прикаспийского газопровода» и будущее ГТС Украины.

Газовые месторождения Туркменистана в рамках политики РФ в отношении энергетического рынка ЕС могут сыграть роль своего рода страховочной базы для «Газпрома» при условии выработки сторонами взаимоприемлемой модели поставок и гибкого ценообразования. О том, что Ашхабад в принципе готов рассмотреть вопрос о поставках в северном направлении, говорит сделанное в 2017 году временно исполняющим обязанности председателя госконцерна «Туркменгаз» Мыратом Арчаевым заявление, что «Туркменгаз» готов экспортировать газ в страны СНГ и Восточной Европы. В качестве возможного маршрута для поставок им был назван газопровод «Средняя Азия–Центр», «по которой Туркмения исторически экспортировала природный газ в Россию и другие страны СНГ».

Вместе с тем, использовать для поставок туркменского газа на север можно не только систему магистральных газопроводов «Средняя Азия–Центр», но и Прикаспийский газопровод. Соглашение о строительстве этого газопровода было подписано в 2007 году между правительствами Казахстана, России и Туркменистана. Его протяженность должна была составить 2000 км при пропускной способности 45-50 млрд. кубометров в год. Планировалась, что Туркменистан будет поставлять в трубу 27-30 млрд. куб. метров. Проект Прикаспийского газопровода был приостановлен в 2010 году из-за российско-туркменских разногласий, однако тема его реализации стала вновь осторожно затрагиваться российскими экспертами после наметившей деэскалации отношений между Москвой и Ашхабадом в 2018 году.

Российский эксперт Алексей Чичкин указывает две причины выгодности этого газопровода в современных условиях для России. По его мнению, для России очевидна не только экономическая, но и политическая выгода от реализации такого проекта в части сотрудничества с Астаной и Ашхабадом в газоэкспортной политике. Прикаспийский газопровод также посредством газопроводных ниток с Нижнего и Среднего Поволжья может стыковаться с сухопутной частью «Северных потоков-1, 2», т.е. за счет ПКГ расширится ресурсная база «потоков». Кроме того, строительство Прикаспийского газопровода будет на треть дешевле Транскаспийского газопровода, что уже может быть привлекательно для Туркменистана.

Вместе с тем, экспортировать туркменский газ в ЕС можно и через газотранспортную систему Украины. Хотя ранее «Газпром» заявлял о нежелании продлевать с Украиной контракт на транзит своего газа в ЕС после 2019 года, тем не менее, приход к власти нового президента Владимира Зеленского и появление у части российского истеблишмента надежд на отход Киева от однозначно конфронтационной позиции в отношениях с Москвой создает предпосылки для выработки новых форматов сотрудничества в газовой сфере.

Одним из таких форматов может стать создание консорциума по управлению ГТС Украины с участием Киева, Москвы и Брюсселя. Об этом заявил премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в ходе состоявшихся в начале июля 2019 г. переговоров с лидерами украинской партии «Оппозиционная платформа – За жизнь» Виктором Медведчуком и Юрием Бойко. По его словам, существуют два варианта сохранения транзита газа через Украину – «сохранить действия тех контрактов, которые существуют, на некоторое время для того, чтобы договориться более серьезно» и «вариант консорциума». Д. Медведев при этом подчеркнул, что ранее вариант консорциума «был сверхполитизирован», но поскольку появились другие каналы поставок – «Турецкий поток» и «Северный поток», то политизация уже ушла в прошлое и теперь возникли условия для спокойного обсуждения вопроса.

Заключение

Итак, в случае если России и Туркменистану удастся наладить стратегическое сотрудничество в газовой сфере, то это может создать принципиально новую ситуацию на энергетическом рынке и привести к действительному созданию «Евразийской газовой платформы». Совокупные запасы природного газа у этих двух игроков могут составить около 70 трлн. кубических метров. С такими запасами они будут в значительной степени определять как ситуацию на энергетическом рынке КНР, так и в Европе, а также темпы перехода этих ведущих мировых экономических центров от использования угля в генерации электроэнергии на экологически более чистые источники. Не исключено, что частью «Евразийской газовой платформы» может стать и обладатель вторых по размеру запасов газа в мире Иран, если ему в сотрудничестве с «Газпромом» удастся реализовать проект поставки трубопроводного газа в Пакистан и Индию.

Возможное сотрудничество России и Туркменистана может оказать влияние также на геополитический расклад сил в Евразии. Китай уже рассматривает Внутреннюю Евразию как безопасный транспортный коридор и свой энергетический тыл. Что касается Европы и ее лидера в лице Германии, то они на фоне нарастающего экономического давления со стороны США также начинают все больше рассматривать Внутреннюю Евразию в схожем с Китаем ключе. Об этом свидетельствуют защита Берлином «Северного потока-2» и рост грузопотока по транспортным коридорам между ЕС и Китаем, проходящим по территории России и стран Центральной Азии. Не исключено, что меняющееся понимание Европой стратегической роли Внутренней Евразии потенциально может подтолкнуть европейские компании инициировать или войти в проекты по добыче газа и строительство трансконтинентальных газопроводов в связке с Россией, Туркменистаном и другими странами ЦА, что станет мощным стимулом для формирования единого пространства энергетической безопасности от Лиссабона до Пекина.

Рустам Махмудов

Экономическое обозрение №7 (235) 2019