Венчурное финансирование: глобальные тренды и региональные перспективы

Венчурное финансирование: глобальные тренды и региональные перспективы

Реалии 2020 года изменили ситуацию на рынке венчурного капитала во всем мире. Наблюдался существенный рост количества стартапов и одновременно объема их финансирования, который, по данным CB Insights, вырос на 15% и составил 259 миллиардов долларов. При этом в Азии объем финансирования, по сравнению с 2019 годом, увеличился на 28%. Наибольшей популярностью пользовались стартапы в сфере HealthTech, DeepTech, гейминга, доставки и логистики.

Тенденция сохраняется и в нынешнем году. Так, Crunchbase опубликовал данные, согласно которым в январе 2021 года объем венчурных инвестиций достиг 39,9 миллиарда долларов, что почти в два раза больше, чем за аналогичный период 2020-го. В феврале ситуация повторилась: в среднем инвесторы вкладывали в компании по 1,7 миллиарда долларов ежедневно.

По словам президента Международной организации инвесторов INVESTORO Виталия Полехина, «инвестиции в стартапы из альтернативных все больше становятся распространенным классом активов».

Наши эксперты

Арслан Кудияр – главный исполнительный директор Venture Rocket Eurasia, руководитель отдела поддержки венчурного капитала в AIFC Fintech (Международный финансовый центр «Астана»)

Дилшод Зуфаров – генеральный директор Ассоциации венчурного инвестирования Узбекистана (АВИУз)

Алим Хамитов – директор и сооснователь бизнес-инкубатора MOST, управляющий партнер MOST Ventures, предприниматель

Мурат Абдрахманов – венчурный инвестор (Казахстан)

Региональное преломление

С августа 2020 года на платформе Международного финансового центра «Астана» были структурированы венчурные инвестиционные сделки на сумму более 2 миллионов долларов США. При этом впервые в СНГ применен инструмент конвертируемого займа по принципам английского права.

«Очевидно, что мы находимся на самом начальном этапе, говорит главный исполнительный директор Venture Rocket Eurasia, руководитель отдела поддержки венчурного капитала в AIFC Fintech (Международный финансовый центр «Астана») Арслан Кудияр. – Но региональный венчурный рынок развивается, появляются частные фонды. Есть интересные проекты, и, соответственно, инвесторы видят в этом потенциал».

– Как глобальные тренды преломляются в регионе Центральной Азии?

Первое, о чем необходимо сказать, что в регионе на данный момент около шести тысяч стартапов, подчеркнул директор и сооснователь бизнес-инкубатора MOST, управляющий партнер MOST Ventures Алим Хамитов. В основном, они находятся на ранних стадиях, и это нормально. Понятно, что из этих шести тысяч только один процент, в лучшем случае, выживет и «вырастет» в перспективе как минимум до 500 миллионов.

Второй тренд, который я замечаю, – это качество стартапов. Прежде всего, имею в виду стартапы из Кыргызстана, Казахстана и Узбекистана. Как правило, для их основателей это второй или третий проект. Налицо некий рост предпринимательской культуры и особенно культуры взятия рисков – risk taking.

На данный момент в регионе возникла группа технологических стартапов, которым меньше трех лет. Но они, как мы говорим, cash flow positive, то есть у них позитивное финансовое состояние и рост. Такие проекты однозначно требуют к себе внимания венчурных инвесторов. Один из ярких примеров – Arbuz, который хочет сейчас выйти на глобальный рынок. В Узбекистане я бы выделил платформу Edumarket, специализирующуюся на различных образовательных продуктах для детей.

И третий тренд – вход на наш рынок таких зарубежных игроков, как Sturgeon Capital, Tuz Ventures, EDB Ventures, Quest Ventures и других. Это показатель того, что регион становится интересным.

Крайне важно и то, что налаживается диалог между клубами, фондами, ассоциациями и инкубаторами наших стран и возникает тенденция, которую мы между собой называем «регионализация». Считаю, что это хорошая тенденция – мы не делим пирог, которого, по сути, еще нет, а создаем как бы единую воронку центральноазиатских стартапов.

Венчур в Узбекистане

Начало развития сферы венчурного инвестирования в нашей стране было положено в ноябре 2018 года, когда Президентом Республики Узбекистан был подписан Указ «О дополнительных мерах по совершенствованию механизмов финансирования проектов в сфере предпринимательства и инноваций». Согласно данному документу, поощряется создание инвестиционных и управляющих компаний в целях оперативного и эффективного привлечения инвестиционных вкладов инвесторов, прежде всего, иностранных.

17 мая 2019 года Кабинет Министров принял Постановление «О деятельности инвестиционных и управляющих компаний», где был опубликован перечень приоритетных инновационных, опытно-конструкторских стартап-проектов, рекомендованных Министерством инновационного развития для венчурного финансирования.

Весьма важным событием стало создание Ассоциации венчурного инвестирования Узбекистана (АВИУз). Ее деятельность направлена на продвижение и привлечение венчурного капитала в отечественные стартап-проекты, проведение научных исследований рынка венчурных инвестиций в стране, подготовку и переподготовку специалистов по венчурному инвестированию.

В сентябре 2019 года на форуме Digital Uzbekistan было объявлено об образовании в Узбекистане первого Венчурного фонда. Его целевой размер составил 10 миллионов долларов, средний размер инвестиций по каждому проекту установлен от 25 до 100 тысяч долларов. К настоящему моменту фонд уже установил партнерские связи с такими известными венчурными игроками, как Aleinikov and Partners (Беларусь), Global Venture Alliance (США), QazTech Ventures (Казахстан), RB Partners (Россия) и другие.

В ноябре 2019 года в Узбекистане в сотрудничестве с ОАЭ запущен масштабный проект «Один миллион узбекских программистов» для подготовки кадров для новых отечественных IT-компаний. Отметим, что предоставляемое в рамках этого проекта дистанционное бесплатное обучение дает возможность получить востребованную профессию людям с ограниченными возможностями.

В мае 2021 года АВИУз открыла частный венчурный фонд Semurg Ventures размером в 5 миллионов долларов. Инвестиционная стратегия фонда охватывает масштабируемые проекты на начальной стадии развития в сфере финансовых, страховых, b2b SaaS- и агротехнологий.

На какой стадии сейчас находится развитие венчурного капитала в Узбекистане?

Рынок венчурного капитала в Узбекистане – на стадии зарождения, – считает генеральный директор Ассоциации венчурного инвестирования Узбекистана (АВИУз) Дильшод Зуфаров. – С одной стороны, законодательная база не полностью адаптирована, чтобы интересы инвесторов были защищены. С другой – культура инвестирования и привлечения инвестиций по принятым международным нормам только зарождается.

Алим Хамитов: Знаете, для меня май 2021 года в Узбекистане – это месяц венчура. За этот период открылось несколько венчурных фондов, в том числе Semurg Ventures, Uzcard Ventures плюс Uzcard FinTech Accelerator и другие. Скоро будет объявлено об открытии национального венчурного фонда UzVC объемом три миллиона долларов. Очевидна очень хорошая динамика. Уже проинвестировано несколько проектов. И мы очень рады, что это сделано публично, Узбекистан открыт для взаимодействия.

Какие условия необходимы для создания правильной экосистемы венчурного финансирования?

Дильшод Зуфаров: Тут важна роль государства. Ведь, кроме адаптации венчурных инструментов под местное законодательство, необходимо стимулировать венчурных инвесторов к инвестированию, «подставляя им плечо» и своего рода «подушки безопасности» в случае потери инвестиций. Увы, но такие потери неизбежны.

Кстати, ни в одной стране венчурная индустрия не развивалась без первоначальной поддержки государства. В США, Израиле, странах Юго-Восточной Азии и Европы ключевым стимулятором для развития данной индустрии выступало именно государство.

А в дальнейшем, по мере развития инновационного рынка, роль государства должна уменьшаться и в итоге свестись к минимуму, чтобы на рынке взаимодействовали только частные технологические предприниматели и частные венчурные игроки.

Что даст нашей экономике развитие венчурной экосистемы?

– Венчурная экосистема – важная и неотъемлемая часть инновационной или цифровой экономики. Уровень развития данной индустрии предопределяет, какую долю в ВВП страны будут занимать новые технологии. Например, в США доля венчурного капитала в ВВП составляет менее 1%, но инновационные продукты и услуги, взращенные с помощью венчура, составляют более 30% ВВП. Такая же ситуация в Израиле: до 1994 года основную долю экспорта страны составлял экспорт апельсинов. После масштабного внедрения государственной программы YOZMA, которая, в том числе, простимулировала рынок венчурного инвестирования, появились частные фонды, и сейчас основная доля экспорта состоит из экспорта технологий.

Как становятся «ангелами»

«Отцом-основателем» венчурного капитала считается профессор Гарвардской школы бизнеса Джордж Дорио. В 1946 году Дорио основал Американскую корпорацию исследований и разработок (ARDC) – по сути, одну из первых венчурных компаний в мире. Под этот проект ему удалось привлечь инвестиции в размере 3,5 миллиона долларов. С тех пор главным источником финансирования стартапов являются венчурные фонды.

Однако часть предпринимателей ищут финансирование и у так называемых «ангелов-инвесторов» (angel investors). Как правило, это бывшие владельцы крупных и успешных компаний, которые поддерживают «молодых и дерзких», финансируя проекты, которые, по их мнению, не только принесут прибыль в будущем, но и станут инструментом развития новых областей экономики, науки и техники.

Как много в Казахстане бизнес-ангелов?

Арслан Кудияр: К сожалению, никто не ведет такую статистику. Однако о том, что в настоящее время их количество увеличивается, могу сказать с уверенностью.

Есть ли в Узбекистане бизнес-ангелы?

Дильшод Зуфаров: На мой взгляд, бизнес-ангелы – это люди, которые с утра до вечера занимаются поиском стартапов, обогащают свой инвестиционный портфель. То есть это профессия. В таком понимании бизнес-ангелов у нас пока нет. У нас есть заинтересованные лица, но публично об этом пока никто не заявляет. Как, к примеру, венчурный инвестор из Казахстана Мурат Абдрахманов, которого я бы назвал бизнес-ангелом, он немало времени уделяет этой деятельности.

Когда происходит превращение бизнесмена в бизнес-ангела?

Мурат Абдрахманов: Предприниматель ищет пути вложения своего капитала, бизнес, который может вырасти в десятки раз. Я, к примеру, увидел такой потенциал в проектах, связанных с интернетом.

Деятельность венчурного инвестора невероятно мотивирует. Во-первых, я постоянно учусь новому, каждый день общаясь с молодыми, талантливыми предпринимателями из разных отраслей. Во-вторых, мои знания и компетенции востребованы, и это не только про деньги.

Также в ангелы идут профессиональные участники финансового сектора, топ-менеджеры корпораций, которые тоже хотят приложить свои знания, опыт и деньги для развития компаний.

Какие проекты Вы не поддержите однозначно и почему?

Мурат Абдрахманов: Из секторов, связанных с недвижимостью. Например, коворкинги. Мне кажется, сейчас происходит смена парадигмы: компании поняли, что можно работать удаленно, и хотя сейчас идет возвращение к привычному режиму работы, но чаще встречается гибридный вариант, когда устанавливаются обязательные дни для посещения офиса, чтобы можно было пообщаться, а в остальные дни по усмотрению работника или работодателя можно работать удаленно. С другой стороны, очень высокая эффективность достигается по аренде именно офисных площадей. Может быть, будет второе дыхание у этого бизнеса. Надо смотреть.

Алим Хамитов: Я бы разделил ответ с точки зрения венчурного фонда и с точки зрения ангельского клуба, поскольку что подходит под ангельский клуб, то не подойдет под фонд. И наоборот.

Сначала рассмотрим с точки зрения ангельского клуба. Мы изучаем все предлагаемые нам проекты. Но, скорее всего, не возьмем стартапы из традиционных направлений – логистика или агросектор, к примеру. Мы инвестируем в IT-стартапы и в tech enabled companies. Практически не рассматриваем проекты, когда человек приходит один, без команды. В одного человека никто вкладываться не будет, поскольку слишком много рисков. Еще один важный критерий – есть ли у проекта потенциал к масштабированию.

Те же самые критерии относятся и к тем проектам, которые будет финансировать венчурный фонд. Здесь я бы добавил еще, что мы однозначно не будем инвестировать в стартап, который вообще не генерирует никакой выручки. Конечно, для стартапа нормально много лет быть неприбыльным, но если там нет никакой технологичности и перспективы, то это не заинтересует фонд. Также важны компетенции, которыми обладает команда проекта, и каким будет спрос на продукт. И если в клубе ангелов мы более лояльно к этому относимся, то в фонде мы достаточно жестко смотрим на эти аспекты.

Немаловажным является и то, в каком секторе экономики действует стартап. Хотелось бы, чтобы это был действительно растущий рынок, который в перспективе 5-7 лет оценивался в много миллиардов. И это было чем-то подтверждено, к примеру, исследованиями последних лет, чтобы было понятно: если мы туда зайдем, то есть действительно перспектива кратного роста.

Что может уберечь от ошибок в выборе проектов?

Дильшод Зуфаров: Сейчас для меня это очевидно, но 4-5 лет назад, когда я открыл для себя венчур, то развивал свои стратапы путем стреппинга, то есть одновременно был и предпринимателем, и инвестором. Это не успешная история, есть конфликт интересов. Если бы на начальном этапе я услышал от инвесторов о возможных рисках и понял, что не работает и где есть ошибки, то просто бы не начинал свои стартапы. Это очень важно – получить обратную связь и конструктивную критику от игроков более высокого уровня.

Алим Хамитов: Понимание приходит с опытом, так что пока не начнешь вкладывать, не поймешь, как это работает. Практика показывает, что лучше вкладываться синдикатами, группами: таким образом, имея 10 000 долларов, можно разложить их по чуть-чуть и собрать портфель. И, скорее всего, из многих проектов один тебе все закроет. Это классика жанра.

Из собственного опыта скажу, что лучше вкладываться там, где хоть что-то понимаешь или где можешь разобраться. То есть если никогда не работал в агросекторе, то будет сложно понять все сразу и возможны ошибки и потери. И проще вкладываться через клубы, потому что там команда подберет нужный проект, и необходимо просто быстро принимать решения и инвестировать.

Платформа для стартапов

Венчурное инвестирование – новое направление для региона Центральной Азии. Оно требует создания новой экосистемы. Причем для привлечение глобальных инвесторов необходимо иметь соответствующую мировым стандартам юрисдикцию и экспертную оценку стартапов. С этой целью Международный финансовый центр «Астана»(МФЦА) инициировал создание платформы Venture Rocket Eurasia (VRE).

– Это платформа для инвестирования и управления стартапами, рассказывает главный исполнительный директор Venture Rocket Eurasia, руководитель отдела поддержки венчурного капитала в AIFC Fintech (МФЦА) Арслан Кудияр. – Наш проект начал свою работу весной 2021 года. Он был создан Финтех хабом МФЦА и глобальной научно-исследовательской и инновационной компанией Titanium Technologies. Лицензия была получена от регулятора МФЦА – Astana Financial Services Authority (AFSA).

Целью создания VRE стала стимуляция развития венчурной экосистемы в регионе Центральной Азии. Мы объединяем технологические стартапы, аккредитованных, профессиональных и институциональных инвесторов, а также других участников экосистемы со всего мира. Для инвесторов эта платформа – возможность сотрудничать с проверенными стартапами, инвестировать вместе с партнерами, получить доступ к глобальной сети участников экосистемы для поддержки своего портфеля стартапов.

Если говорить о стадиях инвестиций в стартапы, то в наших реалиях они ищут инвестиции на стадии seed (посевная). Именно здесь чаще всего привлекают деньги ангел-инвесторов. Но очень малое количество стартапов доходят до стадии раунд А, то есть более зрелой стадии, когда ими могут заинтересоваться фонды. И если мы ставим задачу привлечения иностранных инвесторов, то предлагать им желательно проекты на стадии А. Для этого надо готовиться. Чтобы качественно дойти до раунда А, возможно, стартапам понадобится какое-то пре-раунд А финансирование или около-seed финансирование. И мы хотим предоставить перспективным стартапам такую возможность за счет привлечения средств альтернативного финансирования через краудфандинг. Собрать небольшие суммы, чтобы увеличить им runway, подготовиться и дойти до раунда А, например.

Особо отмечу, что в мае этого года на базе VRE начала работать Школа венчурного инвестирования, в рамках которой прошел цикл образовательных онлайн-мероприятий для начинающих инвесторов. Мы организовали Школу не только чтобы обучить основам венчурного финансирования, но и рассказать о возможных рисках. Ведь это достаточно долгосрочные инвестиции, так как деньги будут, если, можно так сказать, «заморожены» на 5-7 лет. И это очень рискованный бизнес, поскольку, по статистике, 9 из 10 стартапов «умирают». Поэтому люди, которые инвестируют, должны понимать, на что идут.

Финальным этапом обучения в Школе венчурного инвестирования стал Демо-день, в рамках которого участники вместе с приглашенными судьями – опытными инвесторами смогли оценить несколько технологических стартапов из retail, Saas, fintech и agrotech индустрии. Мы пригласили инвесторов и экспертов, чтобы они дали обратную связь по этим стартапам. После мы планируем провести инвестиционный комитет, который решит, какие из них будут листинговаться на платформе. Кстати, из представленных стартапов стартап из Узбекистана вошел в пятерку отобранных для представления на Astana Finance Days для запуска своих первых кампаний по сбору средств.

К региональной экосистеме

Какую роль должно играть государство в развитии инновационных проектов? Стоит ли отдавать такие перспективные проекты в руки частных инвесторов?

Арслан Кудияр: Государство играет важную роль в становлении инновационной экосистемы. В основе любой экосистемы лежат как частные инвестиции, так и государственные. Военные технологии формировались за счет государственных инвестиций, потом это перешло в гражданский сектор.

Мурат Абдрахманов: Я считаю, что государство должно помогать. Все читали футуристическую литературу, где говорится о том, что до конца этой декады, скорее всего, миллионы людей, в том числе и «белые воротнички», останутся без работы. Все процессы будут автоматизированы.

Новая цифровая экономика в настоящий момент формируется, и отрадно, что государство прислушивается к профессиональным участникам венчурного рынка и ратует за то, чтобы как можно больше инвестировали. Выдаются гранты, помогают стартапам. Пусть наши предприниматели набираются опыта, они будут работать на экономику страны и уже сейчас, сегодня создают наше будущее.

Дильшод Зуфаров: Объясню на примере. Есть гора – это стартап-экосистема. Там есть риски, в нашем случае финансовые, чтобы подняться на эту гору. Без страховочных материалов туда никто не лезет. Здесь роль государства ключевая, но при этом оно не должно «лезть» само на эту гору. Ведь чиновники не предприниматели, и, кстати, именно в этом причина, почему государство инвестирует в стартап чаще всего не успешно.

Государство в нашем случае должно собрать группу инвесторов, тех самых альпинистов, которые полезут на гору. Альпинизм – экстремальный вид спорта, и венчурное инвестирование – экстремальный вид финансирования. Государство должно предложить каски, веревки, обмундирование для подстраховки, то есть налоговые льготы, субсидирование и многое другое. Это и есть его главная роль в развитии экосистемы.

Центром притяжения всех стартаперов мира является Кремниевая долина США. Возможно ли появление Кремниевой долины в регионе Центральной Азии или в Казахстане или Узбекистане?

Мурат Абдрахманов: В обозримом будущем – нет. У нас пока много нерешенных вопросов, связанных с качеством жизни, элементами рыночной экономики, с равным доступом к деньгам, услугам. В Казахстане, к примеру, сейчас 60-65% рынка контролируются государством, при таких условиях это невозможно. И для создания Кремниевой долины необходимы инвестиции в страну. Однозначно, все тренды идут оттуда. Они лидируют по объему инвестиций, который там просто колоссальный, и по количеству проектов. Мой портфель состоит на 70% из американских компаний, причем они все имеют корни (фаундеры) из СНГ. Это нормально – если человек хочет покорить мир, он едет туда. Но нужно создавать условия здесь у нас. И деятельность МФЦА в этом смысле обнадеживает.

Алим Хамитов: Я вообще считаю, что не надо ее здесь создавать. У нас свой путь развития, и он уже начался. Постепенно мы пройдем все этапы – создание инфраструктуры и условий для образования в этой сфере, развитие менторства/наставничества и финансирования.

И каковы при таком раскладе перспективы развития стартап-экосистемы и венчурного финансирования в Центральной Азии?

Мурат Абдрахманов: На мой взгляд, у нас сейчас эпоха романтизма, корпоративный венчур. Думаю, она закончится достаточно быстро, люди потратят энное количество миллионов долларов, поймут, что это все иллюзии, что нельзя просто взять и построить инновационный бизнес. Все не так просто. И постепенно компании перейдут к тому, чем занимаются все остальные компании в мире: будут покупать лидеров рынка. Среди таких стратегов будут и банки. То есть все системообразующие компании будут стараться это делать.

Арслан Кудияр: На базе VRE мы тщательно занимаемся отбором стартапов из всех стран региона. У нас достаточно тесное взаимодействие с Ассоциацией венчурного инвестирования Узбекистана, поскольку создание региональной экосистемы гораздо более перспективно, чем создание отдельных экосистем в каждой центральноазиатской стране по отдельности.

Дильшод Зуфаров: В первую очередь, следует исходить из тех проблем, которые необходимо решать. Самая большая – это цифровизация экономики и все те задачи, которые с ней связаны.

Развитие венчура связано с такой хронологической и причинно-следственной «цепочкой»: появляется проблема, она должна быть явной, далее появляются технологические предприниматели, решающие эту проблему, и после – венчурные фонды или ангел-инвесторы, которые видят проблемы предпринимателей и помогают им с финансированием.

Уверен также, что история развития венчурного инвестирования и экосистемы стартапов стран отдельно не будут такими успешными, как региональная. Почему? Потому что по отдельности рынки центральноазиатских стран составляют десятые доли процента от глобального, а региональный – уже 1-2%.

Каждая страна имеет неповторимую, уникальную культуру, но в то же время у нас есть определенная общность в плане обычаев, культуры и, что немаловажно, в плане использования во всех наших странах русского языка как языка общения между народами. Мы легко понимаем друг друга, что значительно облегчает проведение переговоров и сделок. И данное понимание дает возможность, к примеру, узбекским инвесторам «зайти» в казахстанский стартап и наоборот. В результате обеспечивается трансфер технологий и расширяются портфели инвесторов. Так что для развития экосистемы необходимо развивать именно региональную ее историю.

В регионе/Венчурный бизнес

Татьяна Петренко

Журнал «Экономическое обозрение» №7 (259) 2021

Поделиться постом

Похожие новости